Лирический интертекст в романе Сергея Лукьяненко «Ночной Дозор»
Как цитаты из рок поэзии усиливают идейный план романа, отражают внутренний мир героев и создают образ Москвы?
Обложка издания 2019 года
I. О цикле «Дозоры»
«Дозоры», пожалуй, самый известный и долгоиграющий цикл романов живого мэтра российской фантастики Сергея Лукьяненко. В настоящий момент серия состоит из шести романов: «Ночной Дозор», «Дневной Дозор», «Сумеречный дозор», «Последний дозор», «Новый дозор» и «Шестой дозор».
По информации из социальных сетей писателя сегодня ведется работа по созданию очередной книги цикла, в которой, по словам Лукьяненко «наконец-то получится дорассказать историю Антона Городецкого» [1]. В частности, пролог и первая глава запланированного нового романа «Вечный Дозор» уже доступны для читателей в социальных сетях.
Первый роман цикла «Ночной Дозор» был впервые опубликован в 1998 году в издательстве АСТ. В течение следующего десятилетия после выхода сиквела «Дневной Дозор» (впервые опубликован в 2000 году, «АСТ») и мирового успеха в прокате одноименных экранизаций Тимура Бекмамбетова с Констатнтином Хабенским в главной роли, историю перевели на английский, немецкий, французский, литовский, чешский, эстонский, польский, болгарский, венгерский, тайски, китайский и японский. И вот, спустя два десятилетия, история про Иных, хранящих вечное равновесие сил в реалистичной постсоветской Москве, до сих пор остается одним из важнейших брендов России в целом и российского кинопрома в частности. Бекмамбетовские экранизации все еще продолжают фигурировать в топе самых кассовых российских фильмов в зарубежном прокате, а исследователи отмечают популярность фильмов и книжных источников за границей, ставя их в один ряд с произведениями Толстого и Достоевского. Например, так «возвышают» миры Лукьяненко результаты исследования об имидже России в Китае:
По информации из социальных сетей писателя сегодня ведется работа по созданию очередной книги цикла, в которой, по словам Лукьяненко «наконец-то получится дорассказать историю Антона Городецкого» [1]. В частности, пролог и первая глава запланированного нового романа «Вечный Дозор» уже доступны для читателей в социальных сетях.
Первый роман цикла «Ночной Дозор» был впервые опубликован в 1998 году в издательстве АСТ. В течение следующего десятилетия после выхода сиквела «Дневной Дозор» (впервые опубликован в 2000 году, «АСТ») и мирового успеха в прокате одноименных экранизаций Тимура Бекмамбетова с Констатнтином Хабенским в главной роли, историю перевели на английский, немецкий, французский, литовский, чешский, эстонский, польский, болгарский, венгерский, тайски, китайский и японский. И вот, спустя два десятилетия, история про Иных, хранящих вечное равновесие сил в реалистичной постсоветской Москве, до сих пор остается одним из важнейших брендов России в целом и российского кинопрома в частности. Бекмамбетовские экранизации все еще продолжают фигурировать в топе самых кассовых российских фильмов в зарубежном прокате, а исследователи отмечают популярность фильмов и книжных источников за границей, ставя их в один ряд с произведениями Толстого и Достоевского. Например, так «возвышают» миры Лукьяненко результаты исследования об имидже России в Китае:
«Современная российская литература тоже достаточно востребована у китайских пользователей. В частности, после выхода в 2004 и 2006 годах экранизаций С.В. Лукьяненко «Ночной дозор» и «Дневной дозор» одноименные книги, а также другие книги серии были переведены на китайский язык. Это произошло в период с 2007 по 2014 год. А на ноябрь 2020 года первую книгу серии («Ночной дозор») оценили 2112 раз. При этом ее рейтинг составил 8,1 балла» [2]
Трансмедийность – важный термин применительно к «Дозорам» Лукьяненко. Как мы уже отметили выше, миры Лукьяненко множество раз преодолевали границы книжного первоисточника. Автор исследования «Ананлиз трансмедийности "Ночного Дозор"» К. М. Сайфутдинова, помимо самих романов и фильмов киностудии Базелевс, включает в «ТС-франшизу» «фанфики, фан-арт [3], компьютерные игры (в том числе онлайн- и офлайн-RPG «Ночной Дозор», «Дневной Дозор», «Не время для драконов» и т.д.), настольные игры («Ночной Дозор. Своя судьба», «Диптаун» и т.д.) и песни (одноименная песня группы Уматурман, Слот и т.д.)» [4].
Подобно Толкину, франшиза «Дозоров» включает не только множественные соотнесенные сетературный тексты, но и «каноничные», «благословленные» создателем романы, рассказы и повести. Несмотря на свой изначальный негативный настрой по отношению к такого рода расширению авторского мира, Лукьяненко в конечном итоге «допустил до тела» не только своего друга и соавтора «Дневного Дозора» Владимира Васильева (романы «Лик Черной Пальмиры» и «Время инверсий»), но и больше десятка авторов, которые ввели в мир Иных новых персонажей, расширили хронотоп цикла. Писатель пристально следит за развитием и движением своего мира под чужим пером, всячески подчеркивая разницу между участием в официальной франшизе и фанфикшеном.
Пост в официальной группе Лукьяненко за авторством одного из автором официального «пула» франшизы Алекса Де-Клемешье
В то же время Лукьяненко находит креативный способ ввести в канон сюжетную линию экранизации Тимура Бекмамбетов. Фантаст отметил в романах, опубликованных после блокбастеров, что она является одной из линий вероятности будущего, которое могло бы произойти с Антоном и Егором. В этой связи важно отметить еще и то, что, спустя десять лет после выхода фильма «Дневной Дозор», в финале которого Городецкий становится человеком, в «Шестом Дозоре» Лукьяненко тоже убивает своего героя, чтобы затем «воскресить» в роли простого смертного.
Приметы времени – открытая коммуникация с автором, соцсети, накладывали отпечаток на развитие истории во время публикации последующих ее частей. Но «автор» у Лукьяненко, несмотря на постмодернисткий контекст «народности текста», «умирать» отнюдь не собирается. Напротив, за ним были замечены случаи болезненной реакции на сетературные эксперименты и попытки вернуть себе авторскую субъектность. Так, по одной из сетевых легенд, Лукьяненко настолько не понравилось гомо-романтическое направление фанфикшена в отношении главного героя цикла Антона Городецкого и главы «Дневного Дозора» темного мага Завулона, что тот, дополнительно прописал в последнем «каноничном» романе родство персонажей.
Сегодня читатели также просто оставляют комментарии под постами на личной и авторской страницах писателя, задают вопросы и иронизируют над выходом «ну-на-этот-раз-точно-последнего» грядущего «Вечного Дозора». (К слову, шутки подобного толка сами по себе стали частью бренда и мифа «Дозоров»).
Сегодня читатели также просто оставляют комментарии под постами на личной и авторской страницах писателя, задают вопросы и иронизируют над выходом «ну-на-этот-раз-точно-последнего» грядущего «Вечного Дозора». (К слову, шутки подобного толка сами по себе стали частью бренда и мифа «Дозоров»).
Лукьяненко по-постмодернистски играет с историческим и современным дискурсом, вводя элементы привычного, реального мира в мир Иных, тем самым иронизируя над действительностью. Так он рассказывает, в чем причина успеха некоторых реальных людей или героев (рассуждения о принадлежности тех или иных исполнителей, близких Городецкому, к Иным), за которыми стоят очевидные прототипы (пророк Глыба), в чем причина становления и развала Советского Союза, почему Мерлин стал самым узнаваемым волшебником мировой культуры и так далее.
Исследователи романов (преимущественно студенты) уделяют большое внимание воплощению в текстах «Дозоров» мифологических, религиозных мотивов, архетипов. [5], [6], [7], однако, зачастую, такие исследования носят поверхностный характер.
Гораздо интереснее оказывается начинания исследователей, освещающих претексты «Дозоров» на уровне разных уровнях, тем самым вписывая произведения Лукьяненко в контекст традиции русской литературы. Так, например, исследователи находят скрытые и явные параллели между текстами Лукьяненко и Стругацких, Крапивина, Булгакова и других. В частности, полемике со Стругацкими посвящена статья И. В. Марусовой. Вот что исследователь пишет о ней в контексте «Дозоров»:
«Между Руматой и Антоном Городецким есть определенное сходство. Оба наделены сверхсилами по сравнению с окружающими людьми (у Антона это магия Иного, у Руматы – возможности представителя технологически развитой цивилизации в мире средневековья). Оба ограничены в их использовании: Румата – задачами разведчика-Прогрессора, который не должен раскрывать себя, Антон – условиями Договора между Светлыми и Темными магами. Сходны чувства, которые персонажи Стругацких и Лукьяненко испытывают в этой ситуации по отношению к обычным людям…
… Подтекст обнаруживает себя даже в выборе имени героя Лукьяненко: настоящее имя дона Руматы – Антон. Сходство проявляется на уровне фабулы. Оба героя в итоге срываются, нарушают принцип невмешательства. Цитата, таким образом, выполняет прогностическую функцию, актуализируя в памяти читателя фабулу подтекста: герой, потеряв любимую, переступает через все запреты и вершит собственный суд…
… В романе «Но- 120 вый дозор», опубликованном в 2012 году, повзрослевшие герои вновь вспоминают дона Румату: «– …Наверное, так себя чувствовал Румата Эсторский, прежде чем достать мечи и встать перед дверью, которую ломали штурмовики. – Понимаю, – кивнул я. – Я тебя люблю именно за то, что ты понимаешь и тебе не надо объяснять, кто такой Румата, – серьезно сказала Светлана и улыбнулась» [5, с. 310]...». [8]
… Подтекст обнаруживает себя даже в выборе имени героя Лукьяненко: настоящее имя дона Руматы – Антон. Сходство проявляется на уровне фабулы. Оба героя в итоге срываются, нарушают принцип невмешательства. Цитата, таким образом, выполняет прогностическую функцию, актуализируя в памяти читателя фабулу подтекста: герой, потеряв любимую, переступает через все запреты и вершит собственный суд…
… В романе «Но- 120 вый дозор», опубликованном в 2012 году, повзрослевшие герои вновь вспоминают дона Румату: «– …Наверное, так себя чувствовал Румата Эсторский, прежде чем достать мечи и встать перед дверью, которую ломали штурмовики. – Понимаю, – кивнул я. – Я тебя люблю именно за то, что ты понимаешь и тебе не надо объяснять, кто такой Румата, – серьезно сказала Светлана и улыбнулась» [5, с. 310]...». [8]
Далее автор статьи так же анализирует связь цикла Лукьяненко и его интертекстуальной связи с «Пикником на обочине» Стругацких, сходящейся на имени героя последнего произведения Редрика Шухарта, ставшего нарицательным в системе Ночного дозора Москвы.
О том, как Лукьяненко вплетает отсылки в ткань романов на всех уровнях, рассказывает лингвистическое исследование «Использование прецедентных текстов для создания образа (на материала сравнений в романах «Дозоры» С.В.Лукьяненко» Н. Ротановой.
О том, как Лукьяненко вплетает отсылки в ткань романов на всех уровнях, рассказывает лингвистическое исследование «Использование прецедентных текстов для создания образа (на материала сравнений в романах «Дозоры» С.В.Лукьяненко» Н. Ротановой.
«Языку Сергея Лукьяненко свойственна и образность, и интертекстуальность. Через использование прецедентных текстов отражается мировосприятие писателя, авторское отношение к изображаемому. Отличительной чертой использования прецедентных текстов в романах о дозорах является то, что автор включает их в качестве третьего компонента (образа) в сравнения и часто совмещает сравнения с гиперболой, чтобы выразить оценку предмета сравнения», – заключает исследователь. [9]
Вкладывая в уста своих персонажей анекдоты, цитаты ,отсылки на другие литературные произведения, порой без дополнительно пояснени, Лукьяненко делит аудиторию на «своих – чужих», «наших – не наших». Такое разделение усиливает сюжетная оппозиция «люди – Иные», которая заставляет аудиторию сильнее верить в происходящее на страницах романов и ждать, что однажды вместо совы из Хогвартса на кольцевой ветке метро встретится сотрудник Дозора и предложит войти в Сумрак и стать «своим».
Как ИИ представляет городское фэнтези
Еще одна причина, по которой в миры Лукьяненко легко поверить – хронотоп. «Дозоры» – канонический пример российского городского фэнтези.
«Действие цикла романов «Дозоры» происходит в Москве, Киеве, Праге, Эдинбурге, Самарканде, Лондоне, Париже и Нью-Йорке. Основные действия в каждом из них автор иллюстрирует в наиболее популярных местах, например: Красная площадь, Останкинская телебашня, Британский музей и т.д., тем самым придавая большую реалистичность происходящего: "Казалось, что в самую страшную для Москвы ночь люди невольно должны были сидеть дома и ждать исхода, а все оказалось наоборот… Ничего не опасаясь, как обычно второпях их становилось все больше и больше. Именно сегодня Останкино должно было собрать максимальное количество людей"» [4] – отмечают исследователи, изучающие социокритическую направленность текстов Лукьяненко.
В «Дозорах», что характерно для городского фентези, «действия происходит в мире читателя» [10]. Этот факт только подкрепляет надежду читателя, что когда-нибудь он сможет прикоснуться к тайне, которая скрыта в его, возможно, родном городе. Мотив тайны, как отмечает Т.И. Хоруженко, становится связующим звеном между городским фентези и конспирологическим романом. Так исследователь выявляет примеры реализации в тексте Лукьяненко характерных признаков конспирологического романа:
– Апокалиптические мотивы: «это и угроза прорыва Инферно в «Ночном дозоре», и угроза настоящего Апокалипсиса в «Дневном дозоре…»;
– Следование главного героя от незнания к знанию: «При этом часть информации они получают даже от врагов, например, Антон Городецкий от Завулона»;
– Документализм в перечислении топосов: «Штаб-квартира Светлых, расположенная на Соколе, замаскирована под обычный офис. У нас же [Темных – прим. Т.Х.] и место куда приличнее, и маскировка куда веселее. В этом здание, где семь жилых этажей, а внизу расположены роскошные даже по московским меркам магазины, на три этажа больше, чем все полагают» [Лукьяненко 2000: 31]»; [10]
– Следование главного героя от незнания к знанию: «При этом часть информации они получают даже от врагов, например, Антон Городецкий от Завулона»;
– Документализм в перечислении топосов: «Штаб-квартира Светлых, расположенная на Соколе, замаскирована под обычный офис. У нас же [Темных – прим. Т.Х.] и место куда приличнее, и маскировка куда веселее. В этом здание, где семь жилых этажей, а внизу расположены роскошные даже по московским меркам магазины, на три этажа больше, чем все полагают» [Лукьяненко 2000: 31]»; [10]
Авторы обозрения городского фентези в журнале «Мир фантастики» Арсений Крымов и Алексей Михайлов сформулировали классификацию произведений в этом жанре, включающую в себя три группы текстов [11]:
– Тексты, в которых мистические персонажи их прошлого появляются в современном сеттинге без изменений. Например, восстает мумия;
– Фентези, основанное на современных городских легендах, детском мортическом фольклоре и т.п;
– Произведения, в мире которых сверхъестественные существа всегда жили и живут в городе.В качестве примера последнего типа Крымов и Михайлов приводят и лукьяненский цикл.
– Тексты, в которых мистические персонажи их прошлого появляются в современном сеттинге без изменений. Например, восстает мумия;
– Фентези, основанное на современных городских легендах, детском мортическом фольклоре и т.п;
– Произведения, в мире которых сверхъестественные существа всегда жили и живут в городе.В качестве примера последнего типа Крымов и Михайлов приводят и лукьяненский цикл.
Главное поле для философских исканий Лукьяненко в «Дозорах» – оппозиция «свет-тьма». «Почему же так происходит? Ну почему Свет действует через ложь, а Тьма – через правду? Почему наша правда оказывается беспомощной, тогда как ложь – действенной? И почему Тьма прекрасно обходится правдой, чтобы творить Зло? В чьей это природе – в человеческой или нашей?», – в ходе своих приключений (особенно в первых двух частях саги) Антон постоянно рефлексирует о том, что в мире не существует однозначного зла и однозначного добра. Добру приходится вступать в сговор со Злом, пользоваться его методами, постоянно терпеть и сомневаться.
Как ИИ представляет оппозицию тьмы и света
Развивать мысль о том, что границы Добра и Зла размыты, Лукьяненко начал еще в повести «Мальчик и Тьма», где подросткам приходится совершить зло во имя добра по указке расчетливого и циничного «доброго» помощника – Солнечного Котенка, из образа которого, очевидно, вырастает образ главы Ночного Дозора Москвы Гесера, также известного, как Борис Игнатьевич.
Как отмечает О.О. Булдаков, оппозиция «свет-тьма» в творчестве Лукьяненко эволюционировала в его раннем творчестве:
Как отмечает О.О. Булдаков, оппозиция «свет-тьма» в творчестве Лукьяненко эволюционировала в его раннем творчестве:
«Оппозиция «знание – незнание» характерна для самых ранних произведений автора. При этом душевная организация героя с каждым произведением усложняется. Он сталкивается с персонажами – «двойниками», искушающими совершить несвойственный ему поступок. «Добро – зло» – коррелирующая оппозиция в «МиТ» и романах. На примере «МиТ» показано возможное осмысление автором этих категорий. В «ОВ» [«Осенние визиты» – А.П] оппозиция «добро – зло» продолжает размываться. «Зацикленный» человек уязвим, ему приходится бороться за собственную личность. В «Ночном Дозоре» рамки сужаются ещё сильнее. Внутренняя оппозиция «знание – незнание» в восприятии дихотомии «свет – тьма» устойчивее, чем внешняя «добро – зло»[12].
Добро и зло в «Дозорах» становятся синонимами альтруизма и эгоизма. В рассуждениях на этические темы в цикле активно проявляют себя восточные философии (что характерно для Лукьяненко, выросшего в Казахстане):
– «Учение манихеев: Свет и Тьма – автономные и равноправные силы, сочетающие онтологическое (дух и материя) и этическое (доброе и злое) начала»; – «Концепция инь и ян, двух противоположных и взаимодополняющих начал, при тождественности, несводимых вместе. Качественное различие появляется при третьей силе, которая освещает ту или иную сторону. Эта концепция распространяется на сложную систему взаимоотношений между духовным миром, природой и человеком»; – «Учение Дао (Пути): знание человеком некоей категории задаёт её противоположность. Ядро мировоззрения – космизм. Бинарность возникает из-за наличия в человеке двух натур: истинной (природной) и искусственной, порождаемой человеческим эго». [12]
Лукьяненко деконструирует христианскую этику, полемизирует с ее постулатами на всех уровнях организации текста: «Там, где начинается любовь, кончаются Свет и Тьма», «Тем временем Света занесла другую руку, и я, презрев христианские заповеди, увернулся от второй пощечины. ... ». Философия Лукьяненко, отраженная в «Дозорах» – имманентна. Согласно ей человек на самом деле более свободен и счастлив, чем любой Иной, потому что он волен выбирать заново каждый раз и меняться, а Венцом всего, седьмым слоем Сумрака становится наш мир. И в конечном итоге Антон Городецкий, которому периодически вменяют в вину излишнюю похожесть на человека, способного продолжать рефлексировать и выбирать, Лукьяненко убивает и «воскрешает» обычным человеком.
– «Учение манихеев: Свет и Тьма – автономные и равноправные силы, сочетающие онтологическое (дух и материя) и этическое (доброе и злое) начала»; – «Концепция инь и ян, двух противоположных и взаимодополняющих начал, при тождественности, несводимых вместе. Качественное различие появляется при третьей силе, которая освещает ту или иную сторону. Эта концепция распространяется на сложную систему взаимоотношений между духовным миром, природой и человеком»; – «Учение Дао (Пути): знание человеком некоей категории задаёт её противоположность. Ядро мировоззрения – космизм. Бинарность возникает из-за наличия в человеке двух натур: истинной (природной) и искусственной, порождаемой человеческим эго». [12]
Лукьяненко деконструирует христианскую этику, полемизирует с ее постулатами на всех уровнях организации текста: «Там, где начинается любовь, кончаются Свет и Тьма», «Тем временем Света занесла другую руку, и я, презрев христианские заповеди, увернулся от второй пощечины. ... ». Философия Лукьяненко, отраженная в «Дозорах» – имманентна. Согласно ей человек на самом деле более свободен и счастлив, чем любой Иной, потому что он волен выбирать заново каждый раз и меняться, а Венцом всего, седьмым слоем Сумрака становится наш мир. И в конечном итоге Антон Городецкий, которому периодически вменяют в вину излишнюю похожесть на человека, способного продолжать рефлексировать и выбирать, Лукьяненко убивает и «воскрешает» обычным человеком.
Вслед за К. Пономаренко отметим, что полемика с христианством в «Дозорах» пересекается с концепций Сверхчеловека Ф.Ницше. «м, фантастический мир, созданный писателем разделяет людей по ступеням их развития. Низшие ступени представлены доступной глазу Москвой, типичной урбанистической картиной реального мира; верхние же ступени – так называемым сумеречным миром: «В этот мир могут попасть лишь те, кто обладает сверхъестественными способностями» [6, с. 76]. Шире это разделение можно представить ввиде ступенчатой структуры. В библейской и буддистской традиции она представлена ввиде лестницы из земного мира (животного, низшего) в божественный (духовное слияние с Абсолютом, высшим), т.е. вертикального пути развития личности. Идея Сумрака, выступающая в «Дозорах» тесно связана с преодолением животного Эго…
… Здесь видно четкое разграничение низшей и высшей природы человека и последствия преодоления оков животности. Как представители низшего мира люди более близки к природе, тесно с ней связаны. Поэтому Иные видят в людях существ, практически равных животным (следующий этап трансформации после обезьяны, согласно Ф. Ницше). Обезьяна для человека является простым и малозначительным существом. Человек (согласно ступенчатой структуре) воспринимается Иным точно также. В то же время обычные люди используются Иными в зависимости от принадлежности последних к Светлым или Темным. Основные универсальные онтологические оппозиции являются частью закона борьбы и единства противоположностей. Каждый Иной выбирает одну из сторон, чтобы духовное развитие (вертикальное движение) могло продолжаться. Здесь мы можем вспомнить Уроборос – древний символ цикличности и вечного мифологического движения от рождения к смерти и снова к рождению. Присутствие обоих частей оппозиции необходимо для движения вперед. В библейской традиции подтверждение этой мысли можно найти в 3-й главе Откровения (15-16): «знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! // но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих». Иной выбирает определенную сторону онтологической оппозиции, так же как Христос в качестве Богочеловека представляет Светлую сторону в противовес Темной (Антихристу). Эволюционное восхождение Иного у С. Лукьяненко сопровождается проблемой
выбора: «Нам не дано выбрать абсолютную истину. Она всегда двулика. Все, что у нас есть, – право отказаться от той лжи, которая более неприятна […] Плата за вход [в сумрак] – отказ от части правды, которую мы не хотим принимать. Людям – проще […]. Перед людьми не вставал выбор: они могут быть и добрыми и злыми». Выбор становится стержневым элементом порождения реальности в мире Сверхлюдей. В то же время слова главного героя Антона Городецкого еще раз подтверждают, что «легче» не является путем к трансформации личности. Упрощение жизни только отодвигает человека назад к стадии верблюда» [13].
выбора: «Нам не дано выбрать абсолютную истину. Она всегда двулика. Все, что у нас есть, – право отказаться от той лжи, которая более неприятна […] Плата за вход [в сумрак] – отказ от части правды, которую мы не хотим принимать. Людям – проще […]. Перед людьми не вставал выбор: они могут быть и добрыми и злыми». Выбор становится стержневым элементом порождения реальности в мире Сверхлюдей. В то же время слова главного героя Антона Городецкого еще раз подтверждают, что «легче» не является путем к трансформации личности. Упрощение жизни только отодвигает человека назад к стадии верблюда» [13].
II. Специфика лирического интертекста в «Дозоре»
Лирический интертекс в цикле – главным образом тексты песен, которые слушает на своем плеере главный герой Антон Сергеевич Городецкий (окрестив так своего героя, Лукьяненко, вероятно, решил подчеркнуть свое родство с ним). Выбор песен, звучащих в наушниках героя, автор объясняет его же репликами, городецкий иной, поэтому иногда осознанно, а иногда нет, случайный режим подкидывает ему треки, которые символически дублируют элементы сюжета, отражают настроение персонажа. Частенько Антон вступает в своеобразный диалог с песнями, «зрящими в корень», озвучивающими мысли, которые он старательно отгоняет. Лирика в «Дозорах» – дополнительный источник восприятия символического плана текста.
«Я сидел с закрытыми глазами, уже третий раз за вечер слушая пятую симфонию Манфреддини. Мини-диск в плеере был совершенно безумный: моя личная сборка, где итальянцы средних веков и Бах чередовались с "Алисой", Ричи Блэкмором и "Пикником". Всегда интересно, какая мелодия с каким событием совпадет» [«Ночной Дозор», 2004, с.13]
Лукьяненко обильно цитирует преимущественно русский рок, скрещивая образы и мотивы из песен с его собственными творениями, заставляя читателя следить за руками и искать параллели, а внутренний монолог Городецкого, превращенный этой игрой в диалог, позволяет сделать размышления героя динамичными.
Музыка – в мире Городецкого и других героев «Дозоров» всегда звучит в самый ответственный момент; Фактически, с «музыки» зова начинает цикл, песни под гитару группы Motor-Roller поет Алисе Донниковой светлый маг на артековском пляже, сатирическая песня Владимира Высоцкого соседствует на плеере с диктофонной записью пророчества, от которого зависят жизни. Музыка задает атмосферу и представляет новых персонажей (Лас в «Сумеречном Дозоре», имеющего реальный прототип – музыканта Александра Ульянова). Хотя, конечно, важную роль занимают и стихотворные тексты, не положенные на музыку. Пожалуй, самый яркий пример – стихотворение Уильяма Блейка «Тигр», цитируемое в «Последнем Дозоре».
Музыкальный гипертекст цикла отлично вписывается в современный технический контекст. Сегодня можно найти аудиокниги, включающие оригинальные треки в начитку романов, послушать песни в три клика.
III. Литература
1. «Проект ДОЗОРЫ»: «Дознание Инквизитора: Сергей Лукьяненко. Создатель мира», 2018. URL: https://youtu.be/7-xmx01c2Z8
2. Надежкина, Е. С. Имидж России в "новых медиа" Китая: анализ социальной платформы Douban / Е. С. Надежкина // Культура и цивилизация. – 2021. – Т. 11, № 5-1. – С. 219-229. – DOI 10.34670/AR.2021.34.11.027. – EDN MYHOJX.
3. Сайфутдинова, К. М. Анализ трансмедийности «Ночного Дозора» / К. М. Сайфутдинова // Актуальные вопросы современной науки и практики : Сборник научных статей по материалам V Международной научно-практической конференции, Уфа, 13 апреля 2021 года. – Уфа: Общество с ограниченной ответственностью "Научно-издательский центр "Вестник науки", 2021. – С. 149-154. – EDN VCCOSC.
4. Половцев, Д. О. Осмысление социокритической направленности в произведениях С.В. Лукьяненко / Д. О. Половцев, Я. Е. Зенькевич, Т. В. Марьенкова // Иностранные языки: инновации, перспективы исследования и преподавания : материалы международной научно-практической конференции, Минск, 22–23 марта 2018 года. – Минск: Белорусский государственный университет, 2018. – С. 269-272. – EDN YSZCIS.
5. Петренко, Н. А. Религиозно-мифологические образы в цикле "Дозоры" С. Лукьяненко / Н. А. Петренко // Книжная культура дальневосточного региона: проблемы истории, методики, межкультурной коммуникации : Сборник статей Всероссийской научно-методической конференции (с международным участием), Хабаровск, 21–22 ноября 2019 года / Под общей редакцией О.Н. Александровой-Осокиной. – Хабаровск: Тихоокеанский государственный университет, 2020. – С. 136-140. – EDN TRNYBX.
6. Афонина, А. Р. Архетип вампира в фэнтези Вадима Панова и Сергея Лукьяненко / А. Р. Афонина, Н. Н. Смоголь // ВСЕРОССИЙСКИЙ НАУЧНЫЙ ФОРУМ СТУДЕНТОВ и УЧАЩИХСЯ : сборник статей III Всероссийской научно-практической конференции, Петрозаводск, 30 сентября 2021 года. Том Часть 4. – Петрозаводск: Международный центр научного партнерства «Новая Наука» (ИП Ивановская И.И.), 2021. – С. 280-285. – EDN RVGJNT.
7. Манакова, О. С. Мифологические образы в фантастической прозе Сергея Лукьяненко / О. С. Манакова // Актуальные вопросы инновационного развития Арктического региона РФ : Сборник материалов IV Всероссийской научно-практической конференции, Северодвинск, 14–30 ноября 2022 года / Министерство науки и высшего образования Российской Федерации, Федеральное государственное образовательное учреждение высшего образования «Северный (Арктический) федеральный университет имени М.В. Ломоносова». – Северодвинск: Северный (Арктический) федеральный университет имени М.В. Ломоносова, 2023. – С. 433-436. – EDN NFUWFG.
8. Марусова, И. В. Функция цитат из произведений А. и Б. Стругацких в цикле романов С. Лукьяненко о Дозорах / И. В. Марусова // Риторика. Лингвистика. – 2016. – № 12. – С. 116-122. – EDN XHFXUB.
9. Ротанова, Н. М. Использование прецедентных текстов для создания образа (на материале сравнений в романах о дозорах С.В. Лукьяненко) / Н. М. Ротанова // Функционирование языковых единиц синхронии диахронии : Сборник научных трудов. Том Выпуск 3. – Курган : Курганский государственный университет, 2010. – С. 48-54. – EDN WRXHJU.
10. Хоруженко Татьяна Игоревна Тайный город или город тайн: фэнтези на стыке с конспирологическим романом // Уральский филологический вестник. Серия: Русская литература XX-XXI веков: направления и течения. 2017. №3.
11. Арсений Крымов, Алексей Михайлов. Жанры. Городская фантастика. Сумерки большого города. Городская фантастика и фэнтези // Мир фантастики. — ноябрь 2004. — № 15.
12. Булдаков, О. О. Оппозиция "свет - тьма" в раннем творчестве С. Лукьяненко / О. О. Булдаков // Молодёжь третьего тысячелетия : Сборник научных статей, Омск, 10–28 апреля 2017 года. – Омск: Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского, 2017. – С. 49-53. – EDN ZTHKPN.
13. Пономаренко, К. Идея сверхчеловека в "Дозорах" Сергея Лукьяненко / К. Пономаренко // ЛУЧШАЯ НАУЧНАЯ СТАТЬЯ 2018 : сборник статей XIX Международного научно-исследовательского конкурса, Пенза, 30 августа 2018 года. – Пенза: "Наука и Просвещение" (ИП Гуляев Г.Ю.), 2018. – С. 25-28. – EDN XWIBNB.
2. Надежкина, Е. С. Имидж России в "новых медиа" Китая: анализ социальной платформы Douban / Е. С. Надежкина // Культура и цивилизация. – 2021. – Т. 11, № 5-1. – С. 219-229. – DOI 10.34670/AR.2021.34.11.027. – EDN MYHOJX.
3. Сайфутдинова, К. М. Анализ трансмедийности «Ночного Дозора» / К. М. Сайфутдинова // Актуальные вопросы современной науки и практики : Сборник научных статей по материалам V Международной научно-практической конференции, Уфа, 13 апреля 2021 года. – Уфа: Общество с ограниченной ответственностью "Научно-издательский центр "Вестник науки", 2021. – С. 149-154. – EDN VCCOSC.
4. Половцев, Д. О. Осмысление социокритической направленности в произведениях С.В. Лукьяненко / Д. О. Половцев, Я. Е. Зенькевич, Т. В. Марьенкова // Иностранные языки: инновации, перспективы исследования и преподавания : материалы международной научно-практической конференции, Минск, 22–23 марта 2018 года. – Минск: Белорусский государственный университет, 2018. – С. 269-272. – EDN YSZCIS.
5. Петренко, Н. А. Религиозно-мифологические образы в цикле "Дозоры" С. Лукьяненко / Н. А. Петренко // Книжная культура дальневосточного региона: проблемы истории, методики, межкультурной коммуникации : Сборник статей Всероссийской научно-методической конференции (с международным участием), Хабаровск, 21–22 ноября 2019 года / Под общей редакцией О.Н. Александровой-Осокиной. – Хабаровск: Тихоокеанский государственный университет, 2020. – С. 136-140. – EDN TRNYBX.
6. Афонина, А. Р. Архетип вампира в фэнтези Вадима Панова и Сергея Лукьяненко / А. Р. Афонина, Н. Н. Смоголь // ВСЕРОССИЙСКИЙ НАУЧНЫЙ ФОРУМ СТУДЕНТОВ и УЧАЩИХСЯ : сборник статей III Всероссийской научно-практической конференции, Петрозаводск, 30 сентября 2021 года. Том Часть 4. – Петрозаводск: Международный центр научного партнерства «Новая Наука» (ИП Ивановская И.И.), 2021. – С. 280-285. – EDN RVGJNT.
7. Манакова, О. С. Мифологические образы в фантастической прозе Сергея Лукьяненко / О. С. Манакова // Актуальные вопросы инновационного развития Арктического региона РФ : Сборник материалов IV Всероссийской научно-практической конференции, Северодвинск, 14–30 ноября 2022 года / Министерство науки и высшего образования Российской Федерации, Федеральное государственное образовательное учреждение высшего образования «Северный (Арктический) федеральный университет имени М.В. Ломоносова». – Северодвинск: Северный (Арктический) федеральный университет имени М.В. Ломоносова, 2023. – С. 433-436. – EDN NFUWFG.
8. Марусова, И. В. Функция цитат из произведений А. и Б. Стругацких в цикле романов С. Лукьяненко о Дозорах / И. В. Марусова // Риторика. Лингвистика. – 2016. – № 12. – С. 116-122. – EDN XHFXUB.
9. Ротанова, Н. М. Использование прецедентных текстов для создания образа (на материале сравнений в романах о дозорах С.В. Лукьяненко) / Н. М. Ротанова // Функционирование языковых единиц синхронии диахронии : Сборник научных трудов. Том Выпуск 3. – Курган : Курганский государственный университет, 2010. – С. 48-54. – EDN WRXHJU.
10. Хоруженко Татьяна Игоревна Тайный город или город тайн: фэнтези на стыке с конспирологическим романом // Уральский филологический вестник. Серия: Русская литература XX-XXI веков: направления и течения. 2017. №3.
11. Арсений Крымов, Алексей Михайлов. Жанры. Городская фантастика. Сумерки большого города. Городская фантастика и фэнтези // Мир фантастики. — ноябрь 2004. — № 15.
12. Булдаков, О. О. Оппозиция "свет - тьма" в раннем творчестве С. Лукьяненко / О. О. Булдаков // Молодёжь третьего тысячелетия : Сборник научных статей, Омск, 10–28 апреля 2017 года. – Омск: Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского, 2017. – С. 49-53. – EDN ZTHKPN.
13. Пономаренко, К. Идея сверхчеловека в "Дозорах" Сергея Лукьяненко / К. Пономаренко // ЛУЧШАЯ НАУЧНАЯ СТАТЬЯ 2018 : сборник статей XIX Международного научно-исследовательского конкурса, Пенза, 30 августа 2018 года. – Пенза: "Наука и Просвещение" (ИП Гуляев Г.Ю.), 2018. – С. 25-28. – EDN XWIBNB.
